Сейд. 3.2. Сейд в литературе. На примере книги Е. Дворецкой "Стоячие камни".

3.2. Сейд в литературе. На примере книги Е. Дворецкой "Стоячие камни"

Конкретно к сейду отнести те виды магии, которые мы видим в фильмах о викингах, читаем в скандинавском фэнтези, играем в проскандинавских играх, конечно, очень сложно. Но учитывая некоторые основные признаки, можно согласиться с тем, что это сейдическая магия. Хотя все же использование сейдической магии в такого рода видах деятельности очень редкое, так как в большинстве своем авторы стремятся использовать более известную и популярную руническую магию, оставляя сейд за гранью своего творчества.

Проанализировав одну из наиболее известных книг скандинавского фэнтези, я попыталась выяснить, насколько нынешняя популяризация скандинавской магии основывается на тех немногочисленных данных о сейде, что дошли до нас.

Елизавета Дворецкая – один из тех немногих авторов, который старается в полной мере обратиться к скандинавской магии и осветить ее со всех сторон, показав и руническую составляющую, и сейдическую. Ее цикл «Корабль во фьорде» часто показывает нам колдунов и ведьм в древней Скандинавии. В первой книге «Стоячие камни» читателю предстают сразу две женщины, склонные к сейдической магии. Это сестры Ингвильда и Хёрдис, которые являются яркой иллюстрацией настоящих сейдкон. Однако между ними есть разница. Ингвильда только ясновидящая, она видит пророческие сны, со временем смогла вызывать видения посредством воды. Единственное действие, которое присуще умелой сейдконе, Ингвильда совершила под угрозой смерти – она перенеслась через границы миров и таким образом сумела сбежать. Все это говорит о том, что Ингвильда могла бы стать могущественной сейдконой, но избрала для себя другую стезю.

Хёрдис, в отличие от своей сестры, настоящий образец сейдконы, причем сейдконы, занимающейся темной магией – проклятиями, воздействием на тела и души. Хёрдис никогда не училась искусству сейда, она действует по наитию. Взывает к духам, жертвует им драгоценности, проклинает. При этом колдовство идет изнутри и обращается на окружающих. И в то же время Хёрдис образец человека, который, творя зло, сам становится его добычей. Рассмотрим действия сестер на примерах.

«…- Эй, Большой Тюлень! - закричала Хёрдис, обращаясь к волнам внизу, и голос ее разлетался над берегом, как пронзительный крик чайки. - Большой Тюлень! Ты слышишь меня?
Вглядываясь в воду, она прислушивалась к шуму воды. Под самым Камнем волны вдруг забурлили сильнее.
- Большой Тюлень! - снова закричала Хёрдис. - А ты видел тот фьялльский корабль, на котором плыло полсотни наглецов? Они замутили воду возле твоего Камня, они набрали воды из твоего источника, а про жертвы даже и не вспомнили! Не забудь о них, когда они поплывут назад! Вот что они оставили тебе вместо жертвы! - И Хёрдис с размаху бросила в воду нож Хродмара.
Он упал с громким плеском, вода яростно взметнулась, огромный пенный язык жадно лизнул Камень, достав до половины его высоты. А Хёрдис радостно засмеялась, запрыгала на месте, хлопая в ладоши».

«Хёрдис поспешно шагнула к самому краю обрыва, отцепляя от цепочки небольшой фьялленландский нож, подобранный вчера во время пожара. Подняв руку над волнами, Хёрдис с размаху порезала себе запястье, чтобы капли горячей крови падали прямо в волны.
- Большой Тюлень! - изо всех сил закричала она, даже не боясь, что ее услышат фьялли. - Помоги! Разнеси этих фьяллей по волнам, утопи их в море, разбей в щепки их корабли! Ты давно не пил человеческой крови - возьми ее сам!
Ей было некогда сочинять складное заклинание, бурлящие силы разметали мысли обрывками, и она кричала, всеми силами души призывая на помощь того единственного, кто мог сейчас помочь. Где-то в глубине темных пучин дремала огромная сила, и Хёрдис кричала, изо всех сил стараясь ее разбудить. Сорвав с шеи ремешок, на котором висело золотое кольцо, подаренное Гримкелем ярлом, она с размаху бросила его в воду, мечтая попасть по носу самому Большому Тюленю. Пусть он разгневается, пусть заревет, пусть яростно рванется к поверхности! Даже если и квиттам достанется - фьяллей здесь больше, и пострадают они тоже больше! Сейчас Хёрдис готова была на любую жертву, но кроме золотого кольца и собственной крови у нее ничего не было».

Перед нами колдунья Хёрдис, с ней самой и с ее семьей связана большая часть упоминаний сейда в данной цикле. Приведенные отрывки показывают, как Хёрдис обращается к морскому духу, который известен в округе как Большой Тюлень. В первом случае за жертву сошел нож, так как скандинавские духи очень благосклонно относились к жертвенному оружию. И своим обращением Хёрдис вызвала морского духа, который исполнил ее волю и наслал на фьяллей болезнь.

Во втором случае Хёрдис пожертвовала духу золотое кольцо, и он тоже отозвался. В приведенных примерах мы видим типичный пример сейда как воздействия на тело и душу человека. Конкретно на тело, то есть насылание болезни, так как дух под воздействием колдовства Хёрдис заразил фьяллей оспой, от которой почти половина из них умерла. Второй пример оказался еще более губительным для фьяллей, так как Хёрдис с помощью духа уничтожила все корабли врагов и убила немало их самих.

Следующий пример влияния на людей, но уже на разум.

«На вершине холма Хёрдис сошла на землю, огляделась, проследила взглядом несколько тропок, бегущих через еловые лощины и каменистые пригорки. Тропа на юг была самой широкой, видной даже под снегом. Именно она вела к Березняку. Хёрдис слушала ветер, и ей чудилось, что она различает вдали звон оружия, скрип корабельных весел, голоса боевых рогов. Подняв оба ремешка на вытянутых руках, Хёрдис принялась завязывать их в узлы и негромко запела, подстраиваясь под гудение ветра:

Дороги и тропы
ногам и копытам
узлами завяжет
мать Аса - Тора!*
Крепкою пряжкой
пути застегну я;
кто вышел из дома
домой же придет...»

И снова перед нами предстают типичные действия сейдконы. Хёрдис пытается одурманить людей, запутав их и не позволив найти дорогу. Для этого она связывает все дороги кругом, составляя заклинание таким образом, чтобы люди видели только одну дорогу, которая приводила их в место, нужное Хёрдис. При колдовстве Хёрдис, как всякая уважающая себя сейдкона, использует сейдическую песнь, а также ремешки-амулеты, помогающие ей творить колдовство.

«- Асольва нет... - начал Фрейвид.
- Но ведь он вернется сегодня вечером, - перебила его Ингвильда. Неужели нельзя подождать и одного дня?
- Асольв вернется сегодня? - Фрейвид в удивлении посмотрел на нее. Откуда ты знаешь? Разве от него кто-то приехал?
- Но... - Ингвильда растерялась. - Разве не ты сам сказал мне?
- Как я мог тебе сказать то, чего сам не знаю? Асольву пора вернуться к новолунию, это верно, но мало ли что могло задержать его в пути?
- Да нет же, я верно знаю, что он вернется сегодня. Он уже близко, эту ночь он провел на усадьбе Торгнюра Совы...
Ингвильда беспокойно поправила волосы, затеребила амулеты на груди, не понимая, что с ней творится. Ей казалось, что кто-то ей рассказал обо всем этом, - иначе откуда такая уверенность? Но Фрейвид был в недоумении.
- Хорошо бы, если бы так... - пробормотал он. - Кто тебе сказал?
- Выходит, что никто. - Ингвильда слабо пожала плечами, растерянно улыбнулась. - Я была уверена, что это ты мне сказал... Кому же еще про это знать?»

«Асольв был так явно удручен, что Ингвильде стало его жаль: она взяла брата за руку и ободряюще улыбнулась ему.
- Не слушай ее! - посоветовала она. - Просто она злится на весь свет! Уж ее-то саму отец никогда не признает, об этом и речи быть не может! А ты будешь его наследником. После него ты будешь хозяином в Кремнистом Склоне, ты женишься на очень знатной и доброй девушке, у тебя будут прекрасные дети, доблестный сын, который будет провозглашен хёвдингом после тебя. А твоя дочь станет женой конунга.
- Что? - Асольв вытаращил глаза. - Ингвильда! Что за сагу ты наплела? Моя дочь... женой конунга! Смеешься?
На лице его было недоумение: все сказанное можно было бы счесть жестокой шуткой, если бы он не услышал это от Ингвильды, которая, как он знал, не может быть к нему жестокой.
- Я... - Ингвильда вдруг ахнула и прижала пальцы к губам, как будто хотела поймать сказанное. У нее снова закружилась голова, весь мир мягко сдвинулся в сторону и встал как-то боком, и Ингвильда крепче ухватилась за плечо брата. - Я не знаю... Просто мне вдруг подумалось, что так будет... Как будто мне кто-то сказал, притом уже давно, как будто я всегда это знала... Как будто я знаю всю твою жизнь, как предание, и в ней все ясно...»

«Ингвильда вглядывалась в морскую даль: ведь это то же самое море, что омывает и берега фьяллей, эти же самые волны плещутся и бьются о бурые острые скалы в их длинных узких фьордах - волны знают все, что творится на Морском Пути, и могут рассказать. И море делилось с ней частичкой своего знания: перед ее внутренним взором проступали образы, яснели, наливались жизнью и красками. Она видела, как издалека вырастают большие красивые корабли под цветными полосатыми парусами, с рогатыми драконьими головами на резных штевнях. Какие длинные ряды щитов, "лун корабля", блестят на бортах начищенными умбонами*! Не меньше двадцати пар гребцов на каждом корабле! И как их много! Не меньше полутора десятков! На них можно перевезти целое войско...»

«Вдруг туман сам разорвался, блеснул свет. Ингвильда увидела Волчий камень, а перед ним на земле лицом вниз лежал человек, возле его плеча и шеи быстро расползалось пятно свежей крови. Ингвильда вскрикнула, сама не зная, вслух или только в душе, - она узнала в лежащем отца, его широкие плечи и разметавшиеся рыжеватые волосы с тонкими нитями седины. Снова вспыхнул яркий золотой свет и поглотил виденье; в глазах потемнело, но тут же Ингвильда увидела настоящую темноту. Где-то в стороне ярко горел костер, освещая огромное дерево, то ли дуб, то ли ясень. На ветке его тяжело качалось что-то большое, вытянутое, страшное. Нечеловеческое лицо мелькнуло перед взором, искаженное диким страданием, темное, как лик самой Хель, в ушах раздался короткий сдавленный хрип. Каменный грохот обрушился на Ингвильду, она ощущала, как тысячи и тысячи камней валятся сверху прямо на нее, с громовыми раскатами летят огромные валуны, подскакивают на уступах, мелкая галька скатывается по ее голове и плечам. Ингвильда чувствовала над собой эту каменную лавину и едва могла удивиться, что остается живой. И вдруг камнепад растаял, наступила тишина, видения погасли».

Следующие четыре отрывка показывают нам умения Ингвильды – ясновидение. Первые два отрывка рассказывают о том, как это умение только проявлялось, и юная прорицательница не умела им управлять. Ей снились сны, или вдруг просто приходило знание о чем-то, но сознательно вызвать его не могла. Но впоследствии, посредством сильного душевного потрясения Ингвильда сумела научиться вызывать видения, в начале используя воду, а затем просто сосредотачиваясь на объекте, о котором хотела вызвать видение. Это говорит о том, что Ингвильда вполне могла стать известной и умелой вёльвой, так как сумела за короткий срок от неясных вспышек озарения развить свой дар до контролируемых видений.

Вернемся к Хёрдис, которая специализировалась на практической стороне сейда и мало отношения имела к прорицаниям. Однако и ее не обошло стороной это свойство сейда. Ей пришлось предрекать будущее, впрочем, ничего хорошего она не предсказала. Однако, в отличие от сестры, Хёрдис приходится соблюдать обряд, видение не приходит к ней как дар, ей приходится вызывать их, взывая к духам, принося им жертву и исполняя сейдические песни-заклинания.

«Наконец все было готово. С кабаном, конечно, она бы не управилась, но поросенок был ей вполне по силам. Перерезав ему горло, Хёрдис дала крови вытечь на камни очага, потом вспорола поросенку брюхо, выпустив внутренности. Хозяева и челядь толпились в стороне, почти не дыша. Хёрдис встала на колени перед очагом, протянула к огню руки, исчерченные угольными рунами и залитые кровью, и пронзительно запела:
Силу земли,
и студеного моря,
силу горячей
жертвенной крови
все я беру
и Норн вопрошаю!
В небе слежу
я валькирий полет;
в крови горячей,
в утробе кабаньей
вижу я грозный
богов приговор!
Вижу огонь я
над долом до неба,
мчатся по небу
кровавые тучи;
воинов кровь
вспенила море!
Горе для квиттов
вихри несут!

Хёрдис замолчала и застыла, огромными глазами глядя в огонь. Жар пламени наполнял каждую ее жилку, ей казалось, что в ней стало внезапно слишком много крови, в глазах было темно, и в этой темноте ниоткуда рождались страшные видения. Хёрдис испытывала нечто подобное впервые в жизни, и ей было страшно, как будто на нее катилась лавина камнепада. Перед ней теснились видения: багровые облака, словно наполненные кровью вместо дождевой воды, вихревые силуэты валькирий в гривах волос и с мечами в руках, вой и плач, стаи освобожденных духов, треск и грохот Питателя Жизни - огня, лижущего небо...»

И, наконец, отрывок, который показывает одно из самых великих умений сейдкон – путешествие между мирами.

«- Сейчас не время плакать и взывать к богам! - жестко сказал Оддбранд, крепко сжимая свободной рукой плечо Ингвильды. Он видел, что девушка еще не опомнилась от потрясения, и хотел направить ее волю в нужное русло. - Твой отец убит, и у тебя нет иных защитников, кроме меня, а меня не хватит надолго. У тебя остался один только Хродмар сын Кари. Ты должна увидеть его. Прямо сейчас! Ты сможешь это сделать!
С трудом понимая, чего он от нее хочет, Ингвильда слабо покачала головой. Сейчас она не могла ничего! На глаза ее просились слезы и не текли ручьем только потому, что она была слишком потрясена, и сознание еще не пускало внутрь ее горе.
- Ты сможешь! - требовательно и злобно прошипел Оддбранд, и змеиный взгляд его обычно спокойных глаз пронзил Ингвильду насквозь. - Ты сможешь! Куда ты денешься - ведь у тебя больше нет никого в целом мире! Тебе никто больше не поможет! Или он - или смерть! Зови его, ну! Вспомни о нем, думай о нем! Быстрее, ярче! Вспомни все самое-самое! Так нужно!
Взгляд его жег Ингвильду, как близко поднесенный к глазам стальной клинок, угрожающий гибелью. Чтобы не видеть этого, она закрыла глаза, и мысли ее сами собой свернули на ту дорогу, куда Оддбранд толкал ее - к Хродмару. Ей вспомнилось предыдущее видение, когда она увидела Хродмара среди дружины фьяллей и раудов в Трехрогом фьорде. Она вспомнила серые холодные волны и инеистый камень с черным отпечатком ладони. Но это все было очень далеко и не могло ей помочь спрятаться от той страшной беды, которая сейчас нависала над ее головой, как пронзительно холодная и тяжелая тень великана. Тогда она попыталась вспомнить живого Хродмара - такого, каким она его знала. Ах, как давно это было - больше полугода назад! Тогда только миновала Середина Лета, а теперь уже давно осталась позади Середина Зимы, и влажный ветерок с запахом оттаявшей земли несет весть о скором начале весны и Празднике Дне... Хродмар, такой, с каким она прощалась на берегу возле стоячего камня; его глаза, глядящие на нее с любовью и тоской, с предчувствием долгой разлуки. Ведь ока знала, знала еще тогда, что они увидятся не скоро. "Я не ясновидящий и не знаю, когда мы теперь увидимся, - сказал он ей тогда. - Но я знаю: даже если это будет через год, через два года, я буду любить тебя так же сильно, как сейчас".
В сердце Икгвильды вспыхнуло чувство, пережитое тогда, в мгновения их прощания - чувство, что Хродмар ей ближе всех на свете, дороже отца и брата, что расстаться с ним так же невозможно, как потерять часть себя самой, И сильный поток невидимого ветра заструился где-то рядом, словно хотел пробиться к ней и еще не мог. Такой ветер ока ощущала, когда видела корабль Стюрмира, только тогда он был холодным.
А какая-то часть ее души оставалась на площадке Тюрсхейма перед Волчьим камнем, где на холодной земле стыла кровь ее отца. И эта часть истошно кричала, что нужно торопиться, что у нее слишком мало времени. Но для того, что Ингвильда пыталась сделать, требовался покой и сосредоточенность.
Она снова вспоминала, как сидела рядом с Хрод-маром возле землянки фьяллей на той отмели, где он впервые увидел свет после долгой болезни. Как радовалась она тогда, что он выжил... Как удивилась поначалу, увидев жизнь и чувство в его глазах, заново открывшихся на той страшной личине, каким стало его лицо... Могла ли она подумать, пока он болел, что это страшное существо, покрытое гнойными язвами, не помнящее себя и родных от горячечных страданий, станет ее судьбой, ее любовью, ее жизнью.
Словно ныряя к самому дну моря, Ингвильда вспомнила, как она увидела Хродмара в первый раз. Тогда "Тюлень" только подошел к отмели, Модольв и Геллир, тогда еще зрячий и почти здоровый, подняли ее на корабль, а на кормовом настиле лежал молодой фьялль с длинными светлыми волосами и покрасневшим, мокрым от пота лицом, с закрытыми глазами...
Погрузившись в прошлое, Ингвильда перестала осознавать настоящее, забыла, зачем ей нужны эти усилия, но вдруг изумилась тому, что оказалось на самом дне воспоминаний. Это был не Хродмар! Тот, кто лежал тогда на корме "Тюленя", на чьей ладони она впервые разглядела красную сыпь - страшную печать "гнилой смерти", - казался совсем другим человеком. У него было другое лицо. Даже тогда оно было красиво. "Он парень самый красивый во Фьялленланде!" - звучали в ушах горестные жалобы Модольва.
У Ингвильды перехватило дыхание: она как будто только сейчас узнала настоящего Хродмара. Того Хродмара, которого знала его мать, знали родичи, соседи, товарищи по дружине и которого только она, его будущая жена, не видела и не знала! Но теперь она вспомнила! Теперь она знала его таким, каким сам он знал себя. Ингвильде казалось, что она прикоснулась к его духу, к его внутренней памяти о себе, и расстояние между ними исчезло. Она смотрела на него его же глазами, и они были рядом.
- Не подходи, конунг! - издалека, как сквозь сон, донесся до нее глухой и резкий голос, которого она сейчас не узнавала. - Я вижу дорогу!
Сильные руки обняли ее, наверху прянул резкий железный свист, как во сне, когда великан рубил мечом лес над ее головой. В сером тумане, застлавшем взор, мелькнул яркий огненный прочерк, нарисовавший черты руны "эваз" - руны движения и колдовского путешествия между мирами. Вздрогнув, Ингвильда хотела открыть глаза, но вдруг ощутила, что стремительно проваливается куда-то вниз. От ужаса она зажмурилась крепче и прижалась к кому-то, кто был рядом с ней, не зная, кто это и куда их несет. Под ногами не было земли, не было ничего. Это было даже не падение с высоты - вокруг них не было ветра и воздуха. Просто было Ничто, то самое, которое страшнее самого страха.
А потом мир вокруг резко содрогнулся - мир снова был. Ингвильду охватил холод, навалилась тяжесть воздуха и собственного тела, и по сравнению с прежним Ничем это показалось тяжело. Она катилась по земле, твердые камни впивались ей в бока, снег обжигал холодом лицо и руки. Голова кружилась так, что невозможно было понять, наверху она или внизу. Наконец все успокоилось, движение погасло. Ингвильда стала медленно приходить в себя».

Приведенный отрывок рассказывает о том, как Ингвильда сумела открыть дорогу между мирами. По описаниям видно, что она и ранее могла увидеть то, что происходит в разных местах, перенестись туда частичкой души, чтобы наблюдать. В этот раз юная вёльва сумела открыть дорогу для путешествия не только духа, но и тела. Она сосредоточила свои мысли на человеке, к которому хотела переместиться, привела сознание в спокойное состояние и смогла пройти по дороге между мирами. Однако, чтобы переместиться, ее сил уже не хватило, пришлось пользоваться помощью рунического мага. Как видно из примера Ингвильды, самое сложное – это привести сознание в спокойное состояние, так чтобы ничто не отвлекало от цели. И это наибольшая трудность для сейдконы, да и для любого другого мага.

Подведем итог. В книге «Стоячие камни» мы можем наблюдать использование сейдической магии. Автор достаточно грамотно и бережно обращается с дошедшими сведениями о сейде, не позволяя добавлять ничего лишнего и основывая действия героев на тех действия, которые, действительно, можно отнести к сейдической практике.




Источник